Часть 2
вообще в городе много самых разных деревянных зданий и построек
абсолютный деревянный шедевр Шарьи. Внятной вывески на нем, правда, не было. Скорее всего, бывший клуб
новопостроенная церковь
неподалеку наткнулся еще на такую вот церковь – кирпичную
Здание местной администрации
дом со звездой
Шарьинский краеведческий музей
Экспозиция хоть и обычная (кости-чучела-самовары), но есть кое-что занятное – например¸ коллекция железнодорожных фонарей. Сильное впечатление произвел зал с выставкой «Скорбим и помним», посвященный Великой Отечественной войне. На нескольких стендах по всем стенам зала прикреплены фотографии солдат, присланные с фронта, страницы документов, письма и похоронки.
военный мемориал
монумент в честь 50-летия революции
местные панки пытаются переименовать его в свою честь
Ленин в центре города
ДК с железнодорожной символикой
неопознанное общественное здание
Шарьинские дворы
Оригинальная социальная реклама на городском транспорте
В городе есть и кварталы силикатных пятиэтажек, и несколько чистеньких новостроек в центре. Но снимать их я поленился. После прогулки по городу, сидя в новенькой пиццерии в центре города, попивая пиво и доедая второй кусок пиццы (почему-то под хиты белорусского музыкально-развлекательного канала), я благодушно думал, что город развивается в целом согласно стратегии.
За полчаса до отъезда в Москву зашел в забегаловку напротив вокзала с намерением купить пирожков в дорогу, и тут ко мне воспылал необъяснимой симпатией какой-то нетрезвый абориген лет 30-ти. Вычислив по моему внешнему виду нездешнего жителя, он спросил, не питерец ли я. Узнав, что москвич, все равно угостил пивом, и начал пространно рассказывать, как ездил в прошлом году в город на Неве на концерт знакомых музыкантов, затем поведал о каких-то шарьинских рокерах, и настойчиво звал куда-то на квартирный концерт. Узнав, что через 15 минут я еду в Москву, абориген вызвался меня проводить. Тут оказалось, что он машинист (к счастью, не того поезда, на котором я уезжал). Довел он меня буквально до места в вагоне, и, возможно, так бы и провожал до самой Москвы, если бы проводница настоятельно не попросила моего нового друга покинуть вагон, обращаясь к нему исключительно "товарищ машинист". Покидал я гостеприимную Шарью под ласковым взглядом очередного Ильича
